Неточные совпадения
— Конечно. Вот рай!.. Он у меня, видишь? — Грэй тихо засмеялся, раскрыв свою маленькую руку.
Нежная, но твердых очертаний ладонь озарилась солнцем, и мальчик сжал
пальцы в кулак. — Вот он, здесь!.. То тут, то опять нет…
— Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит… Ты отведешь ее к генералу и спросишь там. Скажешь, что я нашел и прислал… И скажи, чтобы ее не выпускали на улицу… Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака —
нежная тварь… А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий
палец выставлять! Сам виноват!..
Великая артистка лежала на огромной тахте, покрытой прекрасным текинским ковром и множеством шелковых подушечек и цилиндрических мягких ковровых валиков. Ноги ее были укутаны серебристым
нежным мехом.
Пальцы рук, по обыкновению, были украшены множеством колец с изумрудами, притягивавшими глаза своей глубокой и
нежной зеленью.
Еще одна минута — из этих десяти или пятнадцати, на ярко-белой подушке — закинутая назад с полузакрытыми глазами голова; острая, сладкая полоска зубов. И это все время неотвязно, нелепо, мучительно напоминает мне о чем-то, о чем нельзя, о чем сейчас — не надо. И я все
нежнее, все жесточе сжимаю ее — все ярче синие пятна от моих
пальцев…
— Сгоришь, дурочка, вот сюда лети, места много, — приговаривал он
нежным голосом, стараясь своими толстыми
пальцами учтиво поймать ее за крылышки и выпустить. — Сама себя губишь, а я тебя жалею.
Боже ты мой, Боже ты мой!» Опустил голову, чтобы не видеть руки, медленно потирающей юношескую тонкую шею, и услышал, как в гостиной под неуверенными
пальцами тихо запел рояль: что-то
нежное, лепечущее, наивное и трогательное, как первый детский сон.
Не глядя ни на кого, никого не замечая, не отвечая на поталкивания и тихие и
нежные зазывания проституток, пробирался по Моховой вдохновенный и одинокий, увенчанный неожиданною славой Персиков к огненным часам у Манежа. Здесь, не глядя кругом, поглощенный своими мыслями, он столкнулся со странным, старомодным человеком, пребольно ткнувшись
пальцами прямо в деревянную кобуру револьвера, висящего у человека на поясе.
Когда казаки, захотев увериться в его кончине, стали приподнимать его за руки, то заметили, что в последних судорогах он крепко ухватил ногу своей дочери, впился в нее костяными
пальцами, которые замерли на
нежном теле… О, это было ужасно… они смеялись!..
Лиза была высокая, тонкая, длинная. Длинное было в ней всё: и лицо, и нос не вперед, но вдоль по лицу, и
пальцы, и ступни. Цвет лица у ней был очень
нежный, белый, желтоватый, с
нежным румянцем, волосы длинные, русые, мягкие и вьющиеся, и прекрасные, ясные, кроткие, доверчивые глаза. Эти глаза особенно поразили Евгения. И когда он думал о Лизе, он видел всегда перед собой эти ясные, кроткие, доверчивые глаза.
Я прикасаюсь к воде рукой, и когда вынимаю ее обратно, то горсть светящихся брильянтов падает вниз, и на моих
пальцах долго горят
нежные синеватые фосфорические огоньки.
Надевал царь на шею Суламифи многоценные ожерелья из жемчуга, который ловили его подданные в Персидском море, и жемчуг от теплоты ее тела приобретал живой блеск и
нежный цвет. И кораллы становились краснее на ее смуглой груди, и оживала бирюза на ее
пальцах, и издавали в ее руках трескучие искры те желтые янтарные безделушки, которые привозили в дар царю Соломону с берегов далеких северных морей отважные корабельщики царя Хирама Тирского.
Пред ним, по пояс в воде, стояла Варенька, наклонив голову, выжимая руками мокрые волосы. Её тело — розовое от холода и лучей солнца, и на нём блестели капли воды, как серебряная чешуя. Они, медленно стекая по её плечам и груди, падали в воду, и перед тем как упасть, каждая капля долго блестела на солнце, как будто ей не хотелось расстаться с телом, омытым ею. И из волос её лилась вода, проходя между розовых
пальцев девушки, лилась с
нежным, ласкающим ухо звуком.
Вначале, когда он еще только попал в больницу, все суставы его
нежных и белых
пальцев были покрыты струпьями и свежими ссадинами; но постепенно
пальцы загрубели, а на сгибах образовались большие твердые наросты, и стук от них получался твердый, сухой, как от камня.
Он ловок был, со вкусом был одет,
Изящно был причесан и так дале.
На
пальцах перстни изливали свет,
И галстук надушен был, как на бале.
Ему едва ли было двадцать лет,
Но бледностью казалися покрыты
Его чело и
нежные ланиты, —
Не знаю, мук ли то последних след,
Но мне давно знаком был этот цвет, —
И на устах его, опасней жала
Змеи, насмешка вечная блуждала.
И, вглядываясь в колеблющийся призрак, вслушиваясь в
нежную мелодию далеких и призрачных слов, Иуда забрал в железные
пальцы всю душу и в необъятном мраке ее, молча, начал строить что-то огромное.
Старик слушает и хотя ровно ничего не понимает в замысловатой поездной номерации, но одобрительно кивает головой и сам касается двумя
пальцами нежной ворсы шершавого пальто.
Она и ему протягивает руку. Слон осторожно берет и пожимает ее тоненькие пальчики своим подвижным сильным
пальцем и делает это гораздо
нежнее, чем доктор Михаил Петрович. При этом слон качает головой, а его маленькие глаза совсем сузились, точно смеются.
Значит, залегла же она в душе моей неприметно, сама собой и без воли моей, и вдруг припомнилась тогда, когда было надо; припомнилась эта
нежная, материнская улыбка бедного крепостного мужика, его кресты, его покачиванье головой: «Ишь ведь, испужался малец!» И особенно этот толстый его, запачканный в земле
палец, которым он тихо и с робкою нежностью прикоснулся к вздрагивающим губам моим.
Он повествовал (преимущественно
нежному полу) о том, как один и ничем не вооруженный смело входил в разъяренную и жаждущую огня и крови толпу мятежников, как один своей бесстрашною грудью боролся противу нескольких тысяч зверей, которые не испугались даже и других боевых залпов батальона, а он одним своим взглядом и словом, одним присутствием духа сделал то, что толпа не осмелилась его и
пальцем тронуть.
Мать его, высокая и полная женщина, почти старушка, с
нежным и кротким лицом, сохранившим еще следы былой красоты, в сбившемся, по обыкновению, чуть-чуть набок черном кружевном чепце, прикрывавшем темные, начинавшие серебриться волосы, как-то особенно горячо и порывисто обняла сына после того, как он поцеловал эту милую белую руку с красивыми длинными
пальцами, на одном из которых блестели два обручальных кольца.
Тонкие унизанные кольцами
пальцы попечительницы, ее выхоленные, розовые ладони ласкали эти круглые головенки, а
нежный, почти детский голосок звенел на всю рабочую комнату, не переставая...
— Дура, дура! — заговорил он. — Куда летишь? Дура! Дура! — Он приподнялся и своими толстыми
пальцами стал отгонять бабочек. — Сгоришь, дурочка. Вот сюда лети, места много, — приговаривал он
нежным голосом, стараясь своими толстыми
пальцами учтиво поймать ее за крылышки и выпустить. — Сама себя губишь, а я тебя жалею».
Я не хочу лживых скрипок, мне ненавистен
нежный рокот продажных струн под
пальцами лжецов и мошенников — дыхание! дыхание!
Проходя по стеклянной галерее, я по какому-то невольному побуждению взглянул в окно комнаты, в которой оставил Христю, — и увидел, что бедная девушка лежала ниц на полу и, вытянув крепко схваченные руки, с таким усилием удерживала свои рыдания, что ее спину и плечи судорожно вело и коробило, меж тем как тонкие белые
пальцы нежных рук посинели и корчились.
Легкое прикосновение к нашим
пальцам холодной
нежной тонкой руки — и она исчезла за дверью залы так же быстро, почти незаметно, как и в первый раз.
С правой руки его спала меховая рукавица, и тонкие, изящные
пальцы, хотя и покрытые слоем грязи, красноречиво говорили о его происхождении. Из-под уродливой меховой шапки, носящей местное название треуха, выбивались шелковистые черные кудри; такие же всклокоченные усы и борода обрамляли интеллигентное, умное, энергичное лицо с
нежными, аристократическими чертами. Глаза были закрыты, и густые, длинные ресницы оттеняли ушедшие от худобы лица вглубь глазные впадины. На вид ему казалось не более тридцати лет.
Огненные письмена жгли мой измученный мозг, и в диком исступлении я сотрясал двери моей камеры и звал неистово: «Приди! Дай мне только взглянуть в твои лживые глаза! Дай мне только услышать твой лживый голос! Дай мне только прикоснуться
пальцами к твоему
нежному горлу и в твой предсмертный крик влить мой последний, горький смех» (см. «Дневник заключенного» от 14 дек. 18…).
Молчание в комнате, свист и злое шипение метели и вязкие, глухие удары. Идиот туго ворочает головой, и тоненькие, безжизненные ноги его с согнутыми
пальцами и
нежной, не знающей земли подошвой слабо шевелятся, бессильно порываясь к бегу. И зовет...